Борбак-оол Серен-Доржу - один из опытных охотников Тувы. В тайге он провел большую часть своей жизни. Он вырос в многодетной семье, где девять родных – четыре сестры и пять братьев, а сам он второй по старшинству. С детства Борбак-оол Серен-Доржу был трудолюбив и ответственен за своих родных. В охотоведение пришел по стопам своего отца и дедушки.
– Когда Вы впервые съездили на охоту?
– Впервые отец меня взял на охоту, когда я учился в шестом классе. Это было место летней стоянки моего дедушки, место нашего рода, потому что здесь же располагалась стоянка дедушки моего деда. На той охоте отец добыл марала. С тех самых пор я связал свою жизнь с охотой.
Позже отец меня научил правильно разделывать тушу дикого зверя, соблюдая все традиции тувинской охоты. Как полагается, мы делили тушу животного между всеми соседними чабанскими стоянками, с которыми жили на летнике.
– Когда Вы начали самостоятельно ходить на охоту?
– Помню, мой отец вместе с другими охотниками ходил в тайгу за белками. Я обычно помогал собирать сухой паек в дорогу – тыва далган, ааржы и многое другое. Так, стал ездить вместе с ними за белками. Позже, уже в восьмом классе, я впервые сам стал пробовать ходить за белкой. Добытую шкуру белки сдавали в нынешний Госкомохотнадзор. За одну тушу платили несколько рублей, на эти деньги я мог купить продукты домой.
Потом я научился охотиться на волков. Также сдавали шкуру волка и получали вознаграждение. За добычу самки платили 100 рублей, а за самца - 150 рублей. В то время это были очень хорошие деньги.
За мою охотничью деятельность я добыл семь медведей.
– Борбак-оол Мандараевич, охота стала Вашей профессией?
– После окончания школы я прошел срочную службу в Алтайском крае. Меня командир сразу отметил и сказал, что я был одним из самых метких стрелков. За хорошую стрельбу мне даже дали месячный отпуск домой.
После возвращения из армии я начал работать в Чаа-Хольском совхозе водителем, потом в Улуг-Хемском совхозе. Несмотря на это, я продолжил заниматься охотоведением.
Помню, как начал работать, я оформил охотничий билет и смог на заработанные деньги купить свое первое ружье – СКС. С этим ружьем можно было охотиться на крупного зверя. Я получал сезонное разрешение на охоту и выезжал в тайгу.
– Что делает охотник перед охотой? Расскажите про традиции.
– Сначала устанавливаем место стоянки, окропляем землю молоком и чаем, просим разрешения у духа тайги. Это знает каждый охотник. Без соблюдения этих правил нельзя начинать охоту.
– Каким должен быть охотник?
– Нужно всегда знать меру, нельзя трогать самок и детенышей зверей. У тувинцев никогда не было такого, что нужно ловить больше зверя, добывали только для пропитания. Это важное правило. Природа дает, но также может и отнять.
– Для Вас сейчас охота то же самое, что и 20 лет назад?
– Сейчас мне 61 год. Молодым я мог один привезти две туши зверя и собрать ягоды по дороге, сейчас уже не так. Но для меня тайга также место, где я отдыхаю. Я выезжаю на охоту по 7-10 дней и могу сравнить это время с отдыхом на комфортном курорте.
Уже 24 года я работаю в пожарно-спасательной части Улуг-Хемского района, но каждый отпуск продолжаю ездить в тайгу. Помню, когда у меня родилась вторая дочь, я хотел назвать ее Тайганой, но мы назвали Чойганой. По молодости постеснялся сказать об этом супруге.
– Ваши дети пошли по Вашим стопам?
– Нет, они живут в городе. У меня трое детей, я - дедушка четырех внуков. Вместе с родными братьями и сестрами держим чабанскую стоянку, продолжаем дело наших предков, а дети нам всегда помогают.
По данным пресс-службы Госкомохотнадзора РТ
Фото из открытых источников
