Велико значение творчества замечательного русского художника слова А.П.Чехова в развитии нашей культуры. Его произведения – это уроки идейного и нравственного воспитания, ибо они одухотворены идеей борьбы за сохранение красоты в мире, за свободного и счастливого человека. Поэтому он нам близок, понятен и необходим и сегодня. А его творческое наследие молодо и прекрасно и по сей день. Значительное место в нем занимают рассказы, совсем небольшие по объему, но глубокие по содержанию. Читаешь их и понимаешь, почему с таким нетерпением ждали читатели рассказики, подписанные Антошей Чехонте. Удивляет лаконизм чеховской прозы, его умение одной деталью обрисовывать характер, ситуацию или внешность человека. Толстый и тонкий из одноименного рассказа, поднятый палец Хрюкина, лысина чиновника, картины, сделанные из фотографий местных сановников, и прочее – детали, намеки, которые порой стоят больших и многословных описаний. Рассказы молодого Чехова вызывают улыбку и одновременно грусть. В них он высмеивает все дурное, мешающее людям жить честно и справедливо: лицемерие, грубость, чинопочитание, пошлость. Особенно беспощаден был писатель к обывателям и пошлякам, которые не только смешны, но и страшны.
Таков учитель греческого языка Беликов из рассказа «Человек в футляре». Как он возмутился, увидев девушку на велосипеде: ведь это неприлично! А громкий смех, оказывается, нарушение порядка. Он боялся всего нового, передового, любимым его изречением было: «Как бы чего не вышло».
Так смешное у Чехова переходит в обличительное. И подобных рассказов у писателя много: «Попрыгунья», «Ионыч», «Учитель словесности», «Крыжовник», «Случай из практики» и другие. Жизнь конца Х1Х века была полна проявлений неравенства, нечестности, бесчеловечности, тупости, человеческого горя.
Представление Чехова о человеческом счастье основывалось на его убеждении, что человек неотделим от его общественного бытия, что путь к справедливому общественному устройству есть вместе с тем путь к раскрепощению духовных возможностей людей, что одно немыслимо без другого, так как это две стороны единого процесса прогрессивного развития человеческого общества. Заботясь о справедливости, люди очеловечивают и самих себя. И всякое отступление от этого мудрого закона жизни, показывает художник, одновременно и античеловечно, и антиобщественно, так как ведет к укреплению несправедливости и вместе с тем к разрушению и гибели человеческой личности. Все произведения Чехова 90-х годов – и те, которые говорят о крушении и деградации человеческой личности («Три года», «Ионыч», «Крыжовник», «Человек в футляре» и многие другие), и те, где речь идет о пробуждении самосознания («Учитель словесности», «Случай из практики», «Архиерей», «Невеста», «Вишневый сад»), подтверждают это со всей очевидностью.
Жизнь укрепляла исторический оптимизм Чехова. Уже будучи тяжелобольным, он писал в 1903 году: «Я все похварываю, начинаю уже стариться, скучаю здесь в Ялте и чувствую, как мимо меня уходит жизнь и как я не вижу много такого, что, как литератор, должен бы видеть. Вижу только и, к счастью, понимаю, что жизнь и люди становятся все лучше и лучше, умнее и честнее…».
Чехов видел главное – как сбываются его оптимистические убеждения и надежды, которые он пронес через всю свою жизнь и укрепил в результате глубокого и бесстрашного исследования действительности предреволюционной России, - может быть, самого бесстрашного и глубокого в русской литературе.
Своеобразие и вместе с тем заслуга Чехова состоит, прежде всего, в том, что он, как никто, понял существо рассказа как малой эпической формы, довел этот жанр до совершенства, добиваясь того, чтобы рассказ при возможном меньшем объеме отражал с максимальной правдивостью и с наибольшей глубиной и силой существенные стороны жизни.
На первых шагах литературной деятельности это стремление к предельной сжатости рассказа было в значительной степени продиктовано Чехову извне: оно шло от редакторов мелких журналов, по преимуществу юмористических, для которых коротенький рассказ был наиболее подходящим материалом.
Но Чехов очень скоро понял, что это требования, хотя и стесняющие творческий размах писателя, имеет положительную сторону: оно приучает к устранению из рассказа всего ненужного, излишнего, к наибольшей компактности материала, содействующей его силе и выразительности.
Искусство композиционной сжатости, умение не только писать, но и переделывать, исправляя, сокращая, безжалостно вычеркивая все, без чего можно обойтись, стало для Чехова одним из основных требований, которые он предъявлял к себе на всем протяжении литературной деятельности.
Исходя из требований максимального сокращения написанного, но без утраты его зерна, того ценного, нового, оригинального, что хочет сказать писатель, Чехов создает своего роду поэтику короткого рассказа, по-особому, заново решая вопросы о композиции образа, о соотношении действующих лиц, о сюжете рассказа, о языке автора и персонажей.
В поэтике Чехова, как и всякой системе литературных взглядов, решающим, отправным вопросом был вопрос о соотношении формы и содержания.
Постановка жизненно важных проблем, идейная направленность – вот что, по мнению Чехова, лежит в основе творческого процесса. Что же касается наблюдения, отбора материала, работы творческой фантазии, композиции, или, как часто говорил писатель, архитектуры произведения, - то это лишь средства для воплощения художественных замыслов.
Создавая поэтику сжатого рассказа, Чехов не придумывал при этом каких-то новых, небывалых до него элементов художественного произведения. В его рассказах мы видим характеры и их соотношение, сюжет и развитие действия, диалоги, монологическую и эпистолярную речь, портреты и пейзажи, эпитеты и метафоры, - словом, все те композиционные и языковые средства, какие присущи и роману, и повести, и другим литературным произведениям.
Но Чехов продумал и уточнил роль, удельный вес этих элементов, исходя из требований сжатого рассказа и имея в виду того читателя, на которого такой рассказ рассчитан. А вопрос о читателе занимал в поэтике короткого рассказа очень существенное место. Определяя его облик, надо исходить, с одной стороны, из проблематики и содержания этих рассказов, а с другой – из их жанровых особенностей.
Читатель, на которого ориентируется Чехов – не обыватель, увлекающийся бульварной литературой. Это передовой, демократически настроенный интеллигент, способный понять идейный смысл рассказов Чехова и его тонкий юмор. Читатель Чехова должен о многом догадываться сам, многое воссоздавать самостоятельно.
Для того, чтобы обеспечить возможность такого чтения, писатель не может нагромождать рассказ обилием проблем и героев и должен найти средства, держащие читателя в напряжении и стимулирующие его творческую работу.
Это касается, прежде всего, действующих лиц. Чехов неоднократно говорил о том, что действующих лиц в рассказе должно быть немного, характеры надо давать готовые, сложившиеся и, по возможности, в целях их наибольшей выпуклости, пластичности, контрастирующие друг с другом.
Сюжеты строятся в рассказе Чехова на одном эпизоде, возможно более занимательном и остром, а развертывание сюжета уже по одному тому, что расстояние от завязки до развязки чрезвычайно невелико, должно быть очень энергичным, динамичным, стремительным.
Возможно, что в коротком рассказе не все в характерах и в отношениях людей удастся раскрыть, но в этом Чехов не видит беды. Надо так рассказать, чтобы читатель сам дополнил недостающее.
Проблема композиции короткого рассказа, умение вложить в малую форму богатое содержание, естественно, занимали в поэтике Чехова чрезвычайно большое место. В таком композиционном плане писатель решал вопрос о языке произведения. В языке необходимо соблюдать строжайшую экономию, поэтому язык должен быть прост, понятен, доходчив.
В особенности Чехов советовал избегать в речи всяких излишеств, шаблонных речевых оборотов, рутинных приемов, которыми бесталанные писатели любили нагромождать свои описания, без нужды их растягивая и все же не достигая цели.
Конечно, Чехов отнюдь не был противником, так называемых изобразительных и выразительных приемов. Они нужны, если они свежи, удачны, будят воображение читателя. Но если они шаблонны, затасканны, не останавливают на себе внимание читателя, - они вредны, портят впечатление, что особенно ощутимо в коротком рассказе, где каждое слово дорого, каждое на вес золота.
Для короткого рассказа было особенно важно, чтобы ни одно слово действующего лица не проходило мимо читателя, чтобы каждое слово было характерно.
По законам художественной системы Чехова предпочтение не может быть отдано мелкому или крупному, случайному или существенному, материальному или духовно-идеальному. Великое и малое, вневременное и сиюминутное, возвышенное и низменное — все рассматривается не как пригодное для изображения в разной степени, а как равнодостойное его. Все слито в вечном единстве и не может быть разделено.
А.П. Чехов внес в русскую художественную прозу по-новому осмысленную неоднозначность, плотность текста и тонкую поэтичность.
